Мир, где нет тебя - Страница 97

– Лана, с этим нужно что-то делать.

– А я делаю, – отозвалась та, поглаживая дочь по волосам.

– Что, интересно?

Лана плечами пожала и одними губами матери ответила:

– Развожусь.

Странно, но, оказавшись на своей улице второй раз за месяц с чемоданом, пусть на этот раз и с чужим, Лана словно увидела всё окружающее глазами матери. Будто тоже только сегодня вернулась. Они вышли из такси, остановились на дороге, и все вместе принялись оглядываться. Любовь Аркадьевна упёрла руки в крутые бока, сделала глубокий вдох и огляделась.

– Да-а, – протянула она. – Кто бы мог подумать.

– И всё равно это наш дом, – сказала ей Лана.

Любовь Аркадьевна остановила взгляд именно на доме. Нахмурилась.

– Как-то плохо он выглядит.

– Плохо? – ахнула Лана. – Тебя не было здесь две недели назад! Вот когда нужно было ужасаться. Я думала, он рухнет, как только я к нему подойду. А сейчас всё не так плохо.

– С домом? Или с твоей личной жизнью?

– Мама, не начинай.

– Дом, милый дом, – пробормотала себе под нос Любовь Аркадьевна, когда переступила порог. Соня протиснулась вперёд неё и с топотом понеслась вверх по лестнице.

– Бабушка… ой, Люба, у меня есть своя комната!

– Замечательно, – с тоской отозвалась та. – Нам всем по комнате, и можно здесь состариться.

– Перестань жаловаться, – попросила её Лана. Прошла в тесную гостиную, остановилась, наблюдая за тем, как мать оглядывается. Несмотря на её явное недовольство, было заметно, что в ней проснулись ностальгические воспоминания. Любовь Аркадьевна даже рукой по старенькому комоду, заставленному безделушками, провела. – Мы прекрасно здесь жили, – сказала ей Лана.

– Я помню, – отозвалась мать. Кинула на дочь быстрый, выразительный взгляд. – А ты нет. Я помню, как было прекрасно. Как текла крыша, лопались трубы и скрипели полы. И всё это необходимо было ремонтировать, без конца. А ты была маленькая, носилась по округе, качалась на ветке яблони, и у тебя всё было прекрасно.

Лана улыбнулась, присела в кресло.

– Я помню, что ты рисовала на веранде.

– Можно вспомнить былые дни.

– Вспомни. Но на веранду лучше не выходи. Там пол прогнил.

Любовь Аркадьевна возмущённо фыркнула.

– Кто бы сомневался.

– Между прочим, твоя вина, что дом в таком состоянии.

– Моя?!

– Конечно. Ты могла бы мне об этом сказать, я бы его отремонтировала… в своё время.

Любовь Аркадьевна стояла напротив и смотрела на дочь свысока.

– В твоё время, дорогая моя, ты была занята совсем другими делами. Манишки для своего Славика гладила! И о прошлом ты ни говорить, ни вспоминать не хотела. А была бы поумнее, то не эту бы рухлядь ремонтировала, а позаботилась бы о своём будущем, и прикупила бы себе домик на берегу Средиземного моря. И горя бы мы сейчас с тобой не знали. А теперь сидим в этой дыре!

– То есть, я дура? – без злости и возмущения, переспросила Лана.

Любовь Аркадьевна, вместо того, чтобы продолжить возмущаться, неожиданно махнула на дочь рукой.

– Тебе есть в кого. Я ведь тебе вовремя не подсказала. А я мать!

– Справедливо.

Любовь Аркадьевна печально вздохнула и присела на край старого дивана, снова огляделась, на этот раз будто в чужом жилище, в которое её непонятно каким ветром занесло. Головой покачала.

– Но кто бы мог подумать, кто бы мог подумать…

– Что ты вернёшься сюда?

– Что Славка твой таким прытким кобелём окажется! – неожиданно возмутилась Любовь Аркадьевна. Лане пришлось на неё предостерегающе зашипеть, и она сбавила тон. – Я всегда считала его рохлей. И маменькиным сынком. Думала, что тебе повезло, что ты в лотерею выиграла, и вот такой сюрприз… неприятный.

– Признаться, я была примерно такого же мнения. Но судьба преподносит неожиданности, как видишь.

– И что?

– Что?

Любовь Аркадьевна проницательно прищурилась.

– Тебе больше нечего мне рассказать?

– Может, ты для начала разберёшь чемодан, примешь душ? Чаю выпьешь.

– Чай меня не успокоит.

– А что успокоит? Рассказ о том, что я воспользовалась твоим советом, и всё решила?

– А ты воспользовалась?

Лана кинула взгляд на лестницу, что вела на второй этаж. Дочки не было видно и слышно. Но голос она всё равно понизила.

– Я всё ему рассказала.

Любовь Аркадьевна не ахнула, не растерялась от такой новости, лишь деловито переспросила:

– И что Ваня?

– Мама, а ты сама как думаешь? Он в шоке. До сих пор. – Лана нервно побарабанила пальцами по подлокотнику. – Но держится молодцом. Адвоката нанял.

– Хоть кто-то держится молодцом. Хоть кто-то что-то делает!

– Мама, если ты думаешь, что он собирается с Игнатьевым воевать и что-то там оспаривать и доказывать, то ты сильно ошибаешься. Всё ради Сони.

– Да? Он ради Сони, ты ради Сони?

Лана мучительно поморщилась.

– Я не знаю. Всё настолько странно… – Она поднялась с кресла. – Я поставлю чайник. Кажется, у нас были пряники. Если они окончательно не высохли.

– Ты готовить не пыталась?

– Пыталась! И у меня даже получается, – снисходительным тоном проговорила Лана. – Вспомнила всё, чему меня когда-то учила первая свекровь. Признаюсь, что вспомнить было непросто. – Но прежде чем мать собралась ей что-то сказать, Лана её остановила жестом. – Только не предлагай свою помощь, ты готовишь ещё хуже, чем я.